Привет Гость.
Если вы уже были в этом месте или хотите там побывать, поделитесь своими впечатлениями и фотографиями в комментарии — для нас это важно. Правда!
Спасибо и приятного отдыха!
P.S. Если появятся вопросы — немедленно спрашивай, не стесняйся!

Про Стокгольм каждый из нас знает с детства — ведь это родной город Карлсона, который живет на крыше. Но отправившись в Стокгольм на выходные, Екатерина Истомина («Ъ») увидела вовсе не игрушечный городок, а столицу страны, сменившей былую воинственность на гармонию с природой.

Таксист, который вез меня от аэропорта Орланда до Стокгольма, очень удивился моему первому вопросу: «Где у вас музей Карлсона?» Дело в том, что мой таксист просто не знал, кто это такой — Карлсон. «Это в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, который живет на крыше в маленьком домике, у него есть пропеллер с кнопкой, он умеет летать. Это маленькое привидение из Вазастана!» — подробно описала я своего любимого героя. «Из Вазастана? Но мы едем не в район Вазастан, а в Гранд-отель, а он в историческом центре города! А район Вазастан — это совсем в другой стороне!» — неторопливо заволновался рыжий парень, который был похож на героя другой книжки писательницы Астрид Линдгрен «Мы все из Бюллербю».

В этом году Швеция и весь мир отмечают сто лет со дня рождения великой детской писательницы. Каждый месяц этого юбилейного года на трех языках (шведском, английском и немецком) выходит книга Линдгрен. Сегодня она считается классиком шведской литературы, а ведь еще пятьдесят лет назад многие шведы выступали против публикаций ее книг. Причем выступали чуть ли не на государственном уровне.

Особенно им не нравились Карлсон и Пеппи Длинныйчулок. Претензии к Карлсону были следующего характера: считалось, что дети до 12 лет не понимают юмора и поэтому могут воспринять похождения толстого человечка с пропеллером за чистую монету, за рекомендацию к действию. И начать подражать Карлсону: «укрощать» родителей и изводить «домомучительницу», воровать вставные челюсти у пожилых людей и бегать по крышам. Пеппи Длинныйчулок обвинялась в оголтелом феминизме. Но книги Линдгрен, к счастью, все же увидели свет. Однако некоторые «обвинения» не сняты с ее персонажей до сих пор — так, поколение 40-летних шведских женщин сегодня называют «поколением Пеппи Длинногочулка». Конечно, шведские женщины очень самостоятельны — многие из них способны сами построить деревянный дом, почти все легко забивают гвозди, а уж собрать мебель из ИКЕА — эта процедура сродни укладке волос.

Город-сад

Шведы очень ценят природу, они поклоняются ей буквально как языческому идолу. Гармоничное общение с природой составляет главную ценность шведского общего и индивидуального сознания. Вот случай. По дороге из аэропорта в Стокгольм перед нами на обочину шоссе вышел лось. Я сначала приняла этого лося за лошадь. И сказала таксисту, незнакомому с Карлсоном: «Какая лошадь! Только почему у нее такие большие уши? И такая странная морда кирпичом?» Таксист был удивлен. «Какая же это вам лошадь? Это лось!» Лось. Просто лось. Лось спокойно стоит на месте и что-то там свое жует. Смотрит на меня. Смотрит внимательно. Потом переводит взгляд на таксиста. Потом на меня. Опять на таксиста. Вот дожевал. Помотал мордой. Закрыл глаза. Повернулся и удалился в лес. Эта сказочная сцена, напоминающая больше рассказы барона Мюнхгаузена, происходила в предместье Стокгольма. По московским меркам — где-то в Химках.

Часто сравнивают Венецию и Стокгольм. Но в Венеции в первую очередь красивы стены домов, а вот в Стокгольме красивы крыши. Крыши здесь словно сами как дома, построенные поверх домов настоящих, — с множеством больших и малых труб, каких-то переходов, чердаков, мансард. Причем та чистота, в которой содержатся крыши стокгольмских домов, не позволяет ни на минуту усомниться в том, что на крышах еще кто-то, кроме птиц, может жить.

Стокгольм — город морской, здесь много проспектов-набережных, есть большие мосты, но при этом не очень-то понятно, где именно Стокгольм заканчивается. И в этом тоже есть шведский экологический шик — столица постепенно переходит в ривьеру. Лодки и яхты стоят прямо в центре города.

Мы сели на одну из яхт и отправились на прогулку на острова архипелага, которых здесь более 200. Мы увидели, как городские каменные дома Стокгольма постепенно переходят в дома деревянные, с острыми крышами, покрашенными в яркие цвета. У каждого дома — своя пристань, у пристани — лодка или маленькая яхта. Плыть вдоль открыточных домов можно бесконечно.

За отшельника!

Мы приплыли на частный остров. Хозяин — загорелый коренастый мужчина средних лет, разбогатевший, как он сам сказал, «на бизнесе с Россией», пригласил нас погостить.

У него на острове — все экологически чистое. Деревянный дом, в котором нет водопроводной воды, свет горит только благодаря ветряку, а о канализации вообще не может быть и речи. В зеленых кустах гордо стоит «домик уединения», подобный нашим старым дачным ватерклозетам. Внутри — биотуалет. Газа тоже нет, а еду нужно готовить на костре в огромном чане. Баня прямо на берегу. «Скучаете здесь?» — спросили мы экс-бизнесмена. «Я птиц слушаю. Рыбу ловлю. До Стокгольма на вертолете пятнадцать минут. Здесь моя земля, я так ощущаю это место», — сказал шведский отшельник и угостил нас таким зверским шнапсом из Скании, что искры посыпались из глаз.

Идем по старинной карте

Исторический центр Стокгольма — это остров, который называется Гамластан. Здесь находится старый город той степени старинности, которую принято называть Средневековьем. Из серии — средневековый Таллин или средневековая Прага. Так вот Гамластан — это средневековый Стокгольм. Узкие улочки. В центре этого Средневековья — Королевский дворец. Охраняется он очень строго: по периметру расставлены старые пушки «с претензией на меткий выстрел» и свежепокрашенные полосатые будки. В будках — стража. Причем есть и девушки в красивой, синей с золотом, военной форме. Развод караула — главный фотографический аттракцион для туристов. Причем стражи еще покрикивают на туристов, чтобы, например, не подходили слишком близко или чтобы отключали вспышки.

Соседний с Гамластаном остров — совсем крошечный. Здесь находятся парламент и суд. Деловой центр — Норрмальм, там много банков, финансовых заведений, контор и магазинов. А аристократический и «дорогой» район — Остермальм, набережная которого, застроенная особняками в стиле модерн, является местным Кутузовским проспектом. Здесь, перед Стокгольмским королевским драматическим театром, устроились магазины «Бентли» и «Ламборгини». Рядом — большой комплекс королевских конюшен (они, кстати, действующие). Если проехать чуть дальше — начнется посольский район с небольшими виллами. За ним самый примечательный музей Стокгольма — музей одного корабля, который носит имя короля Густава Вазы, основоположника одной из самых древних шведских монархических династий (Густав Ваза заложил основы шведской государственности, освободив страну от датских оккупантов). Гигантский по тем временам корабль был спущен на воду, кажется, году в 1628-м, но из-за ошибки в конструкции продержался на воде полчаса и пошел ко дну. Горю не было предела — затонула гордость всего шведского флота. В 1953 году корабль подняли со дна морского и превратили в музей.

Северная порода

Видимо, гармония с природой дает о себе знать. И поэтому о шведах можно сказать: «Они — породисты». И жители Стокгольма в особенности. Взять, например, шведских барышень. Два метра ростом. Косая сажень в плечах. Загар. Волосы, цвет которых называют льняным. Голубые глаза. Очень простая, почти всегда спортивная, одежда casual. Почти в любой шведке есть, как принято говорить, секс. Только этот секс разный. У одной — глянцевый, у второй — эротический, у третьей — домашний. Первую хочется сфотографировать на обложку журнала, со второй — переспать, а на третьей — жениться. Мужчины не отстают от подруг. Ростом здесь вышли, конечно, не все, но — голубые глаза, загар с дополнительным румянцем, походка моряка, фигура и аристократизм в манерах. Военная кость, порода, выучка.

В заключение, возвращаясь к сравнениям, мы бы также сравнили Стокгольм с Веной. Только Стокгольм так и не стал Веной — громкой, знатной, пышной, блестящей, важным светским и дипломатическим центром. Просто Швеция не стала Австро-Венгрией. Зато она стала самой гармоничной, спокойной, уравновешенной страной Европы.